В закрытой Лэйком теме Сталинградского была поднята интересная тема роли фальшивок в обществе и общественном мнении. Интересно было бы продолжить эту тему - что такое фальшивки, для чего их изготавливают, чем объяснить желание многих в них фанатично верить (даже при отсутствии каких-либо доказательств)?

Мне кажется, что природа фальшивок в попытке наделить авторитетностью какие-либо широко распространённые в обществе стереотипы и мифы. Примеры: "секретный меморандум Аллена Даллеса", "беседа" Сталина с А.Коллонтай, "Велесова книга", по-видимому многие "манифесты" т.н. бин Ладена и др.

У всех этих фальшивок довольно интересные психологические корни. Они заключается в том, как фальшивки формируют восприятие врага, его внутреннего мира. Например, читая "меморандум" Даллеса, начинаешь понимать КАК ИЗГОТОВИТЕЛЬ фальшивки ХОЧЕТ, ЧТОБЫ ВОСПРИНИМАЛИ менталитет представляемого врага. Враг, по логике фальшивщика, должен сказать именно то и так, чтобы подтвердить представление о нём в среде тех, для кого изготовляется подделка. Этот враг должен изъясняться в тех категориях, в которых мыслит "фокусная группа", только наделяя все выводы противоположными моральными оценками. Например, многие "заявления" бин Ладена основаны на иррациональном отречении от идеалов, которые являются "священными коровами" американской политической мифологии - "мы любим свободу" превращается в "устах" бин Ладена в "мы ненавидим свободу". Такие "шокирующие" высказывания призваны создать образ абсолютного и иррационального врага, логику действий которого рационально понять нельзя.

Повторю главное - все фальшивки говорят больше о менталитете того, кто их составляет, чем о мировоззрении того, от чьего имени они составляются. В целом же фальшивки предназначены для создания мощного аппарата мифотворчества разного пошиба и разного направления. В конечном итоге, сила воздействия фальшивок определяется не их рациональной и серьёзной оценкой с документальными подтверждениями, а готовностью и желанием людей в них ВЕРИТЬ. Никакие опровержения не переубедят фанатично верящего человека - он всегда найдёт причины усомниться в честности опровержения и проч. ВЕРА не может быть подрублена рациональной демонстрации опровергающих документов. Если факты входят в конфликт с верой, тем хуже для фактов....

План Даллеса (цели США в войне против России)
Директива 20/1 СНБ США от 18 августа 1948 г., более известная как «План Аллена Даллеса»
Правительство вынуждено в интересах развернувшейся ныне политической войны наметить более определенные и воинственные цели в отношении России уже теперь, в мирное время, чем было необходимо в отношении Германии и Японии еще до начала военных действий с ними...

При государственном планировании ныне, до возникновения войны, следует определить наши цели, достижимые как во время мира, так и во время войны, сократив до минимума разрыв между ними.

Наши основные цели в отношении России, в сущности, сводятся всего к двум:
а) Свести до минимума мощь и влияние Москвы;
б) Провести коренные изменения в теории и практике внешней политики, которых придерживается правительство, стоящее у власти в России.

Наши усилия, чтобы Москва приняла НАШИ КОНЦЕПЦИИ, равносильны заявлению: наша цель - свержение Советской власти. Отправляясь от этой точки зрения, можно сказать, что эти цели недостижимы без войны, и следовательно, мы тем самым признаем: наша конечная цель в отношении Советского Союза -война и свержение силой Советской власти.

Было бы ошибочно придерживаться такой линии рассуждений

Во первых мы не связаны определенным сроком для строгого чередования периодов войны и мира, что побуждало бы нас заявить: мы должны достичь наших целей в мирное время к такой-то дате или прибегнем к другим средствам....

Во-вторых, мы обоснованно не должны испытывать решительно никакого чувства вины, добиваясь уничтожения концепций, несовместимых с международным миром и стабильностью, и замены их концепциями терпимости и международного сотрудничества Не наше дело раздумывать над внутренними последствиями, к каким может привести принятие такого рода концепций в другой стране, равным образом мы не должны думать, что несем хоть какую-нибудь ответственность за эти события...

Если советские лидеры сочтут, что растущее значение более просвещенных концепций международных отношений несовместимо с сохранением их власти в России, то это их, а не наше дело. Наше дело работать и добиться того, чтобы там свершились внутренние события...

Как правительство мы не несем ответственности и за внутренние условия в России...

Нашей целью во время мира не является свержение Советского правительства. Разумеется, мы стремимся к созданию таких обстоятельств и обстановки, с которыми нынешние советские лидеры не смогут смириться и которые им не придутся по вкусу. Возможно, что, оказавшись в такой обстановке, они не смогут сохранить свою власть в России. Однако следует со всей силой подчеркнуть что их, а не наше дело...

Если действительно возникнет обстановка, к созданию бстановка, к созданию которой мы направляем наши усилия в мирное время, и она окажется невыносимой для сохранения внутренней системы правления в СССР, что заставит Советское правительство исчезнуть со сцены, мы не должны сожалеть по поводу случившегося, однако мы не возьмем на себя ответственность за то, что добивались или: осуществили это.

Речь идет прежде всего о том, чтобы сделать и держать Советский Союз слабым в политическом военном и психологическом отношении по сравнению: с внешними силами, находящимися вне пределов его контроля. Мы должны прежде всего исходить из того, что для нас не будет выгодным или практически осуществимым полностью оккупировать всю территорию Советского Союза, установив на ней нашу военную администрацию. Это невозможно как ввиду обширности территории, так и численности населения...

Иными словами, не следует надеяться достичь полного осуществления нашей воли на русской территории, как мы пытались сделать это в Германии и Японии. Мы должны понять, что конечное урегулирование должно быть политическим.

Если взять худший случай, то есть сохранение Советской власти над всей или почти всей территорией, то мы должны потребовать:

а) выполнения чисто военных условий (сдача вооружения, эвакуация ключевых районов и т.д.), с тем чтобы надолго обеспечить военную беспомощность;
б) выполнение условий с целью обеспечить значительную экономическую зависимость от внешнего мира.

Все условия должны быть жесткими и явно унизительными для этого коммунистического режима.

Они могут примерно напоминать Брест-Литовский мир 1918 г, который заслуживает самого внимательного изучения в этой связи. Мы должны принять в качестве безусловной предпосылки, что не заключим мирного договора и не возобновим обычных дипломатических отношений с любым режимом в России, в котором будет доминировать кто-нибудь из нынешних советских лидеров или лица, разделяющие их образ мышления.

Мы слишком натерпелись в минувшие 15 лет , действуя как будто нормальные отношения с таким режимом были возможны...

Так какие цели мы должны искать в отношении любой некоммунистической власти, которая может возникнуть на части или всей русской территории в результате событий войны? Следует со всей силой подчеркнуть, что независимо от и

идеологической основы любого такого некоммунистического режима и независимо от того, в какой мере он будет готов на словах воздавать хвалу демократии и либерализму, мы должны добиться осуществления наших целей, вытекающих из уже упомянутых требований. Другими словами, мы должны создавать автоматические гарантии, обеспечивающие, чтобы даже некоммунистический и номинально дружественный к нам режим:

а) не имел большой военной мощи;
б) в экономическом отношении сильно зависел от внешнего мира;
в) не имел серьезной власти над главными национальными меньшинствами;
г) не установил ничего похожего на железный занавес.

В случае, если такой режим будет выражать враждебность к коммунистам и дружбу к нам, мы должны позаботиться, чтобы эти условия были навязаны не оскорбительным или унизительным образом. Но мы обязаны не мытьем, так катаньем навязать их для защиты наших интересов...

Мы должны ожидать, что различные группы предпримут энергичные усилия, с тем чтобы побудить нас пойти на такие меры во внутренних делах России. которые свяжут нас и явятся поводом для политических групп в России продолжать выпрашивать нашу помощь. Следовательно, нам нужно принять решительные меры, дабы избежать ответственности за решение, кто именно будет править Россией после распада советского режима.

Наилучший выход для нас, разрешить всем эмигрантским элементам вернуться в Россию максимально быстро и позаботиться о том, в какой мере это зависит от нас, чтобы они получили примерно равные возможности в заявках на власть...

Вероятно, между различными группами вспыхнет вооруженная борьба. Даже в этом случае мы не должны вмешиваться, если только эта борьба не затронет наши военные интересы.

Как быть с силой Коммунистической партии Советского Союза - это в высшей степени сложный вопрос, на который нет простого ответа. На любой территории, освобожденной от правления Советов, перед нами встанет проблема человеческих остатков советского аппарата власти. В случае упорядоченного отхода советских войск с нынешней советской территории местный аппарат Коммунистической партии, вероятно, уйдет в подполье; как, случилось в областях, занятых немцами в недавнюю войну. Затем он вновь заявит о себе в форме партизанских банд.

В этом отношении проблема, как справиться с ним, относительно проста: нам окажется достаточным раздать оружие и оказать военную поддержку любой некоммунистической власти, контролирующей данный район, и разрешить расправиться с коммунистическими бандами до конца традиционными методами русской гражданской войны. Куда более трудную проблему создадут рядовые члены Коммунистической партии или работники (советского аппарата), которых обнаружат или арестуют или которые отдадутся на милость наших войск или любой русской власти. И в этом случае мы не должны брать на себя ответственность за расправу с этими людьми или отдавать прямые приказы местным властям, как поступить с ними. Это дело любой русской власти, которая придет на смену коммунистическому режиму. Мы можем быть уверены, что такая власть сможет много лучше судить об опасности бывших коммунистов для безопасности нового режима и расправиться с ними так, чтобы они в будущем не наносили вреда...

Мы должны неизменно помнить: репрессии руками иностранцев неизбежно создают местных мучеников...

Итак, мы не должны ставить своей целью проведение нашими войсками на территории, освобожденной от коммунизма, широкой программы декоммунизации и в целом должны оставить это на долю любых местных властей, которые придут на смену Советской власти.

1946-1947 гг. "Истоки советского поведения" Джорджа Кеннана, автора доктрины "сдерживания", положившей начало американской стратегии в начале "холодной войны". Вещь длинноватая, но советую всем интересующимся почитать.


ИСТОКИ СОВЕТСКОГО ПОВЕДЕНИЯ

Политическая сущность советской власти в ее нынешней ипостаси есть производное от идеологии и сложившихся условий: идеологии, унаследованной нынешними советскими лидерами от того политического движения, в недрах которого и произошло их политическое рождение, и условий, в которых они правят в России почти 30 лет. Проследить за взаимодействием этих двух факторов и проанализировать роль каждого из них в формировании официальной линии поведения Советского Союза для психологического анализа задача не из легких. И тем не менее стоит попытаться ее решить, если мы хотим уяснить для себя советское поведение и успешно ему противодействовать.
Обобщить набор идеологических положений, с которыми советские лидеры пришли к власти, нелегко. Марксистская идеология в том ее варианте, который получил распространение среди российских коммунистов, все время неуловимо видоизменяется. В ее основе обширный и сложный материал. Однако главные положения коммунистического учения в том виде, в каком оно сложилось к 1916 году, можно суммировать следующим образом:
а) основной фактор в жизни человека, определяющий характер общественной жизни и «лицо общества», это система производства и распределения материальных благ;
б) капиталистическая система производства отвратительна, потому что неизбежно ведет к эксплуатации рабочего класса классом капиталистов и не может в полной мере обеспечить развитие экономического потенциала общества или справедливое распределение материальных благ, созданных человеческим трудом;
в) капитализм несет в себе зародыш собственной гибели, и вследствие неспособности класса, владеющего капиталом, приспособиться к экономическим изменениям власть рано или поздно неизбежно перейдет в руки рабочего класса с помощью революции;
г) империализм как последняя стадия капитализма неизбежно ведет к войне и революции.
Остальное можно изложить словами Ленина: Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой стране. Победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое производство, встал бы против остального капиталистического мира, привлекая к себе угнетенные классы других стран ... Нужно заметить, что не предполагалось, чтобы капитализм погиб без пролетарской революции. Чтобы опрокинуть прогнивший строй, необходим последний толчок со стороны революционного пролетарского движения. Но считалось, что рано или поздно такой толчок неизбежен.
В течение пятидесяти лет до начала революции такой образ мыслей был чрезвычайно притягателен для участников российского революционного движения. Разочарованные, неудовлетворенные, потерявшие надежду найти самовыражение в тесных рамках политической системы цар­ской России (а может быть, чересчур нетерпеливые), не имевшие ши­рокой народной поддержки своей теории о необходимости кровавой революции для улучшения социальных условий, эти революционеры в марксистской теории увидели в высшей степени удобное обоснование своих инстинктивных устремлений. Она давала псевдонаучное объяснение их нетерпению, категоричному отрицанию чеголибо ценного в цар­ском строе, их жажде власти и отмщения и стремлению добиться своих целей во что бы то ни стало. Поэтому неудивительно, что они без колеба­ний уверовали в истинность и глубину марксистсколенинского учения, столь созвучного их собственным чувствам и устремлениям. Не стоит ставить под сомнение их искренность. Это явление старо как мир. Лучше всего об этом сказал Эдуард Гибсон в книге «История упадка и разрушения Римской империи»: «От энтузиазма до самозванства один шаг, опасный и неприметный; демон Сократа являет собой яркий пример того, как мудрый человек иногда обманывает себя, добрый человек обманывает других, а сознание погружается в смутный сон, не отличая собственных заблуждений от умышленного обмана». Именно с таким набором теоретических положений большевистская партия пришла к власти.
Здесь необходимо отметить, что на протяжении многолетней подготовки к революции эти люди, да и сам Маркс, уделяли внимание не столько той форме, которую примет социализм в будущем, сколько неизбежности свержения враждебной власти, что, по их мнению, должно было обязательно предшествовать построению социализма. Их представления о позитивной программе действий, которую надо будет осуществлять после прихода к власти, были большей частью расплывчаты, умозрительны и далеки от реальности. Не существовало никакой согласованной программы действий, помимо национализации промышленности и экспроприации крупных частных состояний. В отношении крестьянст­ва, которое, согласно марксистской теории, не является пролетариато

В отношении крестьянст­ва, которое, согласно марксистской теории, не является пролетариатом, в коммунистических взглядах никогда не было полной ясности; и в течение первого десятилетия пребывания коммунистов у власти этот вопрос оставался предметом споров и сомнений.
Условия, сложившиеся в России сразу после революции, гражданская война и иностранная интервенция, а также тот очевидный факт, что коммунисты представляли лишь незначительное меньшинство русского народа, привели к необходимости установления диктатуры. Эксперимент с «военным коммунизмом» и попытка немедленно уничтожить частное производство и торговлю повлекли за собой тяжелейшие экономические последствия и дальнейшее разочарование в новой революционной власти. Хотя временное ослабление усилий по насаждению коммунизма в виде новой экономической политики несколько облегчило бедственное положение в экономике и, таким образом, оправдало свое назначение, оно наглядно показало, что «капиталистический сектор общества» все еще готов немедленно воспользоваться малейшим ослаблением давления со стороны правительства и,.если дать ему право на существование, будет всегда представлять собой мощную оппозицию советскому режиму и серьезного конкурента в борьбе за влияние в стране. Примерно такое же отношение сложилось и к крестьянинуединоличнику, который, по существу, тоже был частным, хотя и мелким производителем.
Ленин, если бы он был жив, возможно, смог бы доказать свое величие и примирить эти противоборствующие силы на благо всего российского общества, хотя это и сомнительно. Но как бы то ни было, Сталин и те, кого он возглавил в борьбе за наследование ленинской руководящей роли, не желали мириться с конкурирующими политическими силами в сфере власти, которой они домогались. Слишком остро они ощущали непрочность своего положения. В особом их фанатизме, которому чужды англосаксонские традиции политического компромисса, было столько рвения и непримиримости, что они и не предполагали постоянно делить с кемто власть. От русскоазиатских предков к ним перешло неверие в возмож­ность мирного сосуществования на постоянной основе с политическими соперниками. Легко уверовав в свою собственную доктринерскую непогрешимость, они настаивали на подчинении либо уничтожении всех политических противников. Вне рамок коммунистической партии никакой стройной организации в российском обществе не допускалось. Разреша­лись только те формы коллективной человеческой деятельности и обще­ния, в которых партия играла главенствующую роль. Никакая другая сила российского общества не имела права существовать как жизнеспособный целостный организм. Только партии разрешалось быть структурно организованной. Остальным была уготована роль аморфной массы.
Этот же принцип господствовал и внутри самой партии. Рядовые чле­ны партии, конечно же, участвовали в выборах, обсуждениях, принятии и осуществлении решений, но занимались этим не по собственному побуж­дению, а по указанию вселявшего трепет партийного руководства и не­пременно в соответствии с вездесущим «учением».
Хочу еще раз подчеркнуть, что, возможно, эти деятели субъективно и не стремились к абсолютной власти как таковой. Они, несомненно, верили им это было легко, что только они знают, что хорошо для общества, и будут действовать ему во благо, если им удастся надежно оградить свою власть от посягательств. Однако, стремясь обезопасить свою власть, они не признавали в своих действиях никаких ограничений ни Божьих, ни человеческих. И до тех пор, пока такая безопасность не достигнута, в их перечне первоочередных задач благополучие и счастье вве­ренных им народов отодвигались на последнее место.
Сегодня главная черта советского режима в том, что до сих пор этот процесс политической консолидации не завершен и кремлевские правители все еще заняты главным образом борьбой за ограждение от посягательств на власть, которую они захватили в ноябре 1917 года и стремятся превратить в абсолютную. Прежде всего они старались оградить ее от внутренних врагов в самом советском обществе. Они пытаются обезопасить ее и от посягательств со стороны внешнего мира. Ведь их идеология, как мы уже видели, учит, что окружающий мир враждебен им и что их долг когданибудь свергнуть стоящие у власти политические силы за пределами их страны. Могучие силы русской истории и традиции способствовали укреплению в них этого убеждения. И наконец, их собственная агрессивная непримиримость к внешнему миру в конце концов вызвала ответную реакцию, и они вскоре были вынуждены, говоря словами того же Гибсона, «заклеймить высокомерие», которое сами и вызвали. У каждого человека есть неотъемлемое право доказать себе, что мир к нему враждебен, если достаточно часто это повторять и исходить из этого в своих действиях, неизбежно в конце концов окажешься прав.
Образ мышления советских руководителей и характер их идеологии предопределяют, что никакая оппозиция не может быть официально признана полезной и оправданной. Теоретически такая оппозиция это порождение враждебных, непримиримых

Теоретически такая оппозиция это порождение враждебных, непримиримых сил умирающего капитализма. До тех пор пока официально признавалось существование в России остатков капитализма, можно было свалить часть вины за сохранение в стране диктаторского режима на них как на внутреннюю силу. Но по мере того как эти остатки ликвидировали, такое оправдание отпадало. Оно совсем исчезло, когда было официально объявлено, что они наконец уничтожены. Это обстоятельство породило одну из главных проблем советского режима: поскольку капитализм в России больше не существо­вал, а Кремль не был готов открыто признать, что в стране может самостоятельно возникнуть серьезная широкая оппозиция со стороны подвластных ему освобожденных масс, появилась необходимость оправдать сохранение диктатуры тезисом о капиталистической угрозе извне.
Началось это давно. В 1924 году Сталин, в частности, обосновывал сохранение органов подавления, под которыми среди прочих он подразумевал армию и секретную полицию, тем, что, «до тех пор пока существует капиталистическое окружение, сохраняется опасность интервенции со всеми вытекающими из нее последствиями». В соответствии с этой теорией с того времени любые силы внутренней оппозиции в России последовательно выдавались за агентов реакционных иностранных держав, враждебных советской власти. По той же причине настоятельно подчер­кивался изначальный коммунистический тезис об антагонизме между капиталистическим и социалистическим миром.
Множество примеров убеждают, что этот тезис в реальности не имеет под собой оснований. Относящиеся к нему факты в значительной степени объясняются искренним возмущением, которое вызывали за рубежом советские идеология и тактика, а также, в частности, существованием крупных центров военной мощи нацистского режима в Германии и правительства Японии, которые в конце 30х годов в самом деле вынашивали агрессивные планы против Советского Союза. Однако есть все осно­вания полагать, что тот упор, который делается Москвой на угрозу советскому обществу из внешнего мира, объясняется не реальным существованием антагонизма, а необходимостью оправдать сохранение внутри страны диктаторского режима.
Сохранение такого характера советской власти, а именно стремления к неограниченному господству внутри страны одновременно с насаждением полумифа о непримиримой враждебности внешнего окружения, в значительной мере способствовало формированию того механизма со­ветской власти, с которым мы имеем дело сегодня. Внутренние органы государственного аппарата, которые не отвечали поставленной цели, от­мирали. Те же, которые отвечали цели, непомерно разбухали. Безопас­ность советской власти стала опираться на железную дисциплину в пар­тии, на жестокость и вездесущность секретной полиции и на безгранич­ную монополию государства в области экономики. Органы подавления, в которых советские лидеры видели защитников от враждебных сил, в значительной мере подчинили себе тех, кому они должны были слу­жить. Сегодня главные органы советской власти поглощены совершенст­вованием диктаторской системы и пропагандой тезиса о том, что Рос­сия это осажденная крепость, у стен которой притаились враги. И миллионы сотрудников аппарата власти должны до последнего отстаи­вать такой взгляд на положение в России, ибо без него они окажутся не у дел.
В настоящее время правители уже не могут и думать обойтись без ор­ганов подавления. Борьба за неограниченную власть, которая ведется вот уже почти три десятилетия с беспрецедентной (по крайней мере, по раз­маху) в наше время жестокостью, снова вызывает ответную реакцию как внутри страны, так и за ее пределами. Эксцессы полицейского аппарата сделали скрытую оппозицию режиму гораздо более сильной и опасной, чем та, которая могла бы быть до начала этих эксцессов.
И уж меньше всего правители готовы отказаться от измышлений, ко­торыми они оправдывают существование диктаторского режима. Ибо эти измышления уже канонизированы в советской философии теми эксцес­сами, которые во имя них совершались. Теперь они прочно закрепились в советском образе мышления с помощью средств, далеко выходящих за рамки идеологии.


Такова история. Как же она отражается на политической сущности советской власти нынешнего дня?
В первоначальной идеологической концепции официально ничто не изменилось. Попрежнему проповедуется тезис об изначальной пороч­ности капитализма, о неизбежности его гибели и о миссии пролетариата, который должен этой гибели способствовать и взять власть в свои руки. Но теперь упор делается главным образом на те концепции, которые име­ют конкретное отношение к советскому режиму как таковому: на его иск­лючительном положении как единственного истинно социалистического строя в темном и заблудшем мире и на взаимоотношениях власти внутри него.
Первая концепция касается имманентного антагонизма между капи­тализмом и социализмом. Мы уже видели, какое прочное место занимает она в основах советской власти. Она оказывает глубокое воздействие на поведение России как члена международног

Она оказывает глубокое воздействие на поведение России как члена международного сообщества. Она означает, что никогда Москва искренне не признает общности целей Советского Союза и стран, которые она считает капиталистическими. По всей веро­ятности, в Москве полагают, что цели капиталистического мира антагонистичны советскому режиму и, следовательно, интересам народов, контролируемых им. Если время от времени советское правительство ста­вит свою подпись под документами, в которых говорится обратное, то это надо понимать как тактический маневр, дозволенный в отношениях с врагом (всегда бесчестным), и воспринимать в духе caveat emptor. В ос­нове же антагонизм остается. Он постулируется. Он становится источни­ком многих проявлений внешней политики Кремля, которые вызывают у нас беспокойство: скрытности, неискренности, двуличия, насторожен­ной подозрительности и общего недружелюбия. В обозримом будущем все эти проявления, повидимому, сохранятся, будут варьироваться лишь их степень и масштаб. Когда русским чтото от нас нужно, та или иная ха­рактерная черта их внешней политики временно отодвигается на задний план; в таких случаях всегда находятся американцы, которые спешат ра­достно объявить, что «русские уже изменились», а некоторые из них даже пытаются приписать себе заслуги в происшедших «переменах». Но мы не должны поддаваться на подобные тактические уловки. Эти характерные черты советской политики, как и постулаты, из которых они вытекают, составляют внутреннюю сущность советской власти и всегда будут при­сутствовать на переднем или заднем плане, до тех пор пока эта внутрен­няя сущность не изменится.
Это означает, что нам еще долго придется испытывать трудности в отношениях с русскими. Это не значит, что их надо воспринимать в контексте их программы во что бы то ни стало осуществить к определенному сроку переворот в нашем обществе. В теоретическом положении о неизбежности гибели капитализма, к счастью, содержится намек, что с этим можно не спешить. Прогрессивные силы могут, не торопясь, готовиться к окончательному соир de grace• Пока же жизненно важно, чтобы «социалистическое отечество», этот оазис власти, уже отвоеванный для социа­лизма в лице Советского Союза, любили и защищали все истинные коммунисты в стране и за рубежом; чтобы они способствовали его про­цветанию и клеймили позором его врагов. Помощь же незрелым «аван­тюристическим» революциям за границей, которая могла бы какимто образом поставить советскую власть в затруднительное положение, долж­на рассматриваться как непростительный и даже контрреволюционный шаг. Как решили в Москве, дело социализма состоит в том, чтобы под­держивать и укреплять советскую власть.
Тут мы подходим ко второй концепции, определяющей сегодня совет­ское поведение. Это тезис о непогрешимости Кремля. Советская концеп­ция власти, не допускающая какихлибо организационных очагов вне са­мой партии, требует, чтобы в теории партийное руководство оставалось единственным источником истины. Ибо, если бы истина обнаружил ась гдето еще, то это могло бы служить оправданием для ее проявления в ор­ганизованной деятельности. Но именно этого Кремль не может допустить и не допустит.
Следовательно, руководство коммунистической партии всегда право и всегда было право начиная с 1929 года, когда Сталин узаконил свою личную власть, объявив, что решения политбюро принимаются едино­гласно.
На принципе непогрешимости основывается железная дисциплина внутри коммунистической партии. На самом деле эти два положения взаимосвязаны. Строгая дисциплина требует признания непогрешимос­ти. Непогрешимость требует соблюдения дисциплины. Вместе они в зна­чительной мере определяют модель поведения всего советского аппарата власти. Но значение их можно понять, только если принять во внимание третий фактор, а именно: руководство может в тактических целях выдви­гать любой тезис, который считает полезным для дела в данный момент, и требовать преданного и безоговорочного согласия с ним всех членов движения в целом. Это означает, что истина не неизменна, а фактически создается самими советскими лидерами для любых целей и намерений. Она может изменяться каждую неделю или каждый месяц. Она перестает быть абсолютной и непреложной и не вытекает из объективной реальнос­ти. Она всего лишь самое последнее конкретное проявление мудрости тех, кого следует считать источником истины в конечной инстанции, по­тому что они выражают логику исторического процесса. В совокупности все три фактора придают подчиненному аппарату советской власти непо­колебимое упорство и монолитность во взглядах. Эти взгляды изменяют­ся не иначе, как по указанию Кремля. Если по данному вопросу текущей политики выработана определенная партийная линия, то вся советская государственная машина, в том числе и дипломатия, начинает неуклонно двигаться по предписанному пути, как заведенный игрушечный автомобиль, который пущен в заданном направлении и остановится только при столкновении с превосходящей силой. Люди, являющиеся деталями это­го механизма, глухи

Люди, являющиеся деталями это­го механизма, глухи к доводам разума, которые доносятся до них извне. Вся их подготовка приучает не доверять и не признавать видимую убеди­тельность внешнего мира. Подобно белой собачке перед граммофоном, они слышат только «голос хозяина». И чтобы они отклонились от линии, продиктованной сверху, приказ должен исходить только от хозяина. Та­ким образом, представитель иностранной державы не может рассчиты­вать на то, что его слова произведут на них хоть какоето впечатление. Са­мое большее, на что он может надеяться, это что его слова будут пере­даны наверх, где сидят люди, которые в силах изменить линию партии. Но даже на этих людей вряд ли может подействовать нормальная логика, если она исходит от представителя буржуазного мира. Поскольку ссы­латься на общность целей бесполезно, то столь же бессмысленно и рас­считывать на одинаковый подход. Поэтому факты для кремлевских руко­водителей значат больше, чем слова, а слова приобретают наибольший вес, когда они подкрепляются фактами или отражают факты, имеющие неоспоримую ценность.
Однако мы уже убедились, что идеология не требует от Кремля быст­рого осуществления его целей. Как и церковь, он имеет дело с идеологи­ческими концепциями, рассчитанными на длительный срок, и потому может позволить себе не торопиться. Он не имеет права рисковать уже достигнутыми завоеваниями революции ради призрачных химер будуще­го. Само ленинское учение призывает к большой осторожности и гибкос­ти в достижении коммунистических целей. Опять же эти тезисы подкреп­ляются уроками истории России, где на протяжении веков на обширных просторах неукрепленной равнины велись малоизвестные сражения меж­ду кочевыми племенами. Здесь осторожность и осмотрительность, изво­ротливость и обман были важными качествами; естественно, что для человека с русским или восточным складом ума качества эти имеют боль­шую ценность. Поэтому Кремль без сожаления может отступить под на­пором превосходящей силы. И поскольку время не имеет ценности, он не поддается панике, если приходится отступить. Его политика плавный поток, который, если ему ничто не мешает, непрестанно движется к наме­ченной цели. Его главная забота во что бы то ни стало заполнить все уголки и впадины в бассейне мировой власти. Но если на своем пути он наталкивается на непреодолимые барьеры, он воспринимает это фило­софски и приспосабливается к ним. Главное, чтобы не иссякал напор, упорное стремление к желанной цели. В советской психологии нет и на­мека на то, что эта цель должна быть достигнута в определенные сроки.
Подобные размышления приводят к выводу, что иметь дело с совет­ской дипломатией одновременно и легче, и труднее, чем с дипломатией таких агрессивных лидеров, как Наполеон или Гитлер. С одной стороны, она более чувствительна к сопротивлению, готова отступить на отдельных участках дипломатического фронта, если противостоящая ей сила оцени­вается как превосходящая и, следовательно, более рациональная с точки зрения логики и риторики власти. С другой стороны, ее непросто одолеть или остановить, одержав над ней однуединственную победу. А настойчи­вое упорство, которое движет ею, говорит о том, что успешно противо­стоять ей можно не с помощью спорадических действий, зависящих от мимолетных капризов демократического общественного мнения, но только с помощью продуманной долговременной политики противников России, которая была бы не менее последовательной в своих целях и не менее разнообразной и изобретательной в средствах, чем политика само­го Советского Союза.
В данных обстоятельствах краеугольным камнем политики Соединен­ных Штатов по отношению к Советскому Союзу, несомненно, должно быть длительное, терпеливое, но твердое и бдительное сдерживание экс­пансионистских тенденций России. Важно отметить, однако, что такая политика не имеет ничего общего с внешней суровостью, с пустыми или хвастливыми заявлениями о твердости. Хотя Кремль чаше всего проявля­ет гибкость, сталкиваясь с политическими реалиями, он, несомненно, становится неподатливым, когда речь заходит о его престиже. Бестактны­ми заявлениями и угрозами советское правительство, как и почти всякое другое, можно поставить в такое положение, когда оно не сможет усту­пить, даже вопреки требованиям реальности. Русские руководители хоро­шо разбираются в человеческой психологии и отлично понимают, что по­теря самообладания не способствует упрочению позиций в политике. Они умело и быстро пользуются подобными проявлениями слабости. По­этому, чтобы успешно строить отношения с Россией, иностранное госу­дарство должно непременно сохранять хладнокровие и собранность и предъявлять требования к ее политике таким образом, чтобы у нее оста­вался открытым путь к уступкам без ущерба для престижа.


В свете сказанного становится ясно, что советское давление на сво­бодные институты западного мира можно сдержать лишь с помощью ис­кусного и бдительного противодействия в различных географических и политических точках, постоянно меняющихся в зависимости от сдвигов и пере

В свете сказанного становится ясно, что советское давление на сво­бодные институты западного мира можно сдержать лишь с помощью ис­кусного и бдительного противодействия в различных географических и политических точках, постоянно меняющихся в зависимости от сдвигов и перемен в советской политике, но его нельзя устранить с помощью заклинаний и разговоров. Русские ожидают бесконечного поединка и счи­тают, что уже добились больших успехов. Мы должны помнить, что в свое время коммунистическая партия играла значительно меньшую роль в российском обществе, чем сегодняшняя роль Советской страны в миро­вом сообществе. Пусть идеологические убеждения позволяют правителям России думать, что истина на их стороне и что они могут не торопиться. Но те из нас, кто этой идеологии не исповедует, могут объективно оце­нить правильность этих постулатов. Советская доктрина не только подра­зумевает, что западные страны не могут контролировать пути развития собственной экономики, но и предполагает беспредельное единство, дисциплинированность и терпеливость русских. Давайте трезво взгля­нем на этот апокалиптический постулат и предположим, что Западу удастся найти силы и средства для сдерживания советской власти в тече­ние 1015 лет. Чем обернется оно для России?
Советские лидеры, применив современную технику в искусстве деспотизма, решили проблему повиновения в рамках своего государства. Редко кто бросает им вызов; но даже эти немногие не могут вести борьбу против государственных органов подавления.
Кремль также доказал способность достигать своих целей, создав, не считаясь с интересами народов России, основы тяжелой индустрии. Этот процесс, правда, еще не завершен и продолжает развиваться, приближая Россию в этом отношении к основным промышленно развитым государствам. Однако все это как поддержание внутренней политической без­опасности, так и создание тяжелой индустрии достигнуто за счет колоссальных потерь человеческих жизней, судеб и надежд. В невиданных для нашего времени масштабах в условиях мира применяется принуди­тельный труд. Другие отрасли советской экономики, особенно сельское хозяйство, производство товаров широкого потребления, жилищное строительство и транспорт, игнорируются или нещадно эксплуатируются.
Вдобавок ко всему война принесла страшные разрушения, громадные людские потери и бедность народа. Этим объясняется усталость, физиче­ская и нравственная, всего населения России. Народ в массе разочарован и скептически настроен, советская власть для него уже не так притяга­тельна, как раньше, хотя она продолжает манить своих сторонников за рубежом. Энтузиазм, с которым русские воспользовались некоторыми послаблениями для церкви, введенными во время войны из тактических соображений, красноречиво свидетельствует, что их способности верить идеалам и служить им не нашли выражения в политике режима.
В подобных обстоятельствах физические и психические силы людей небеспредельны. Они объективны и действуют в условиях даже самых жестоких диктатур, так как люди просто не способны их преодолеть. Ла­геря принудительного труда и другие институты подавления только временное средство заставить людей работать больше, чем требует их же­лание или экономическая необходимость. Если люди все же остаются в живых, они преждевременно стареют и их следует считать жертвами дик­таторского режима. Во всяком случае, их лучшие способности уже утра­чены для общества и не могут быть поставлены на службу государству.
Теперь надежда только на новое поколение. Новое поколение, не­смотря на лишения и страдания, многочисленно и энергично; к тому же русские талантливый народ. Пока еще, правда, неясно, как отразятся на этом поколении, когда оно вступит в пору зрелости, чрезвычайные эмоциональные перегрузки детства, порожденные советской диктатурой и сильно усугубленные войной. Такие понятия, как обычная безопас­ность и спокойствие в собственном доме, теперь существуют в Советском Союзе разве что только в самых отдаленных деревнях. И нет уверенности, что все это не скажется на общих способностях того поколения, которое сейчас вступает в пору зрелости.
Помимо этого, налицо факт, что советская экономика, хотя она и мо­жет похвастаться значительными достижениями, развивается насторажи­вающе неровно и неравномерно. Русские коммунисты, говорящие о «неравномерном развитии капитализма», должны были бы сгорать от стыда, глядя на свою экономику. Масштабы развития некоторых ее отраслей, например металлургической или машиностроительной, вышли за рамки разумных пропорций по сравнению с развитием других отраслей хозяйст­ва. Перед нами государство, которое стремится в течение небольшого срока стать одной из великих промышленных держав и при этом не распо­лагает приличными шоссейными дорогами, а ее железнодорожная сеть весьма несовершенна. Многое уже сделано для того, чтобы поднять производительность труда и научить полуграмотных крестьян обращению с машинами. Однако материальнотехническое обслуживание до сих пор является самой страшной прорехой советской экономики

Однако материальнотехническое обслуживание до сих пор является самой страшной прорехой советской экономики. Строительство ведется поспешно и некачественно. Амортизационные расходы, веро­ятно, огромны. Во многих отраслях экономики так и не удалось при вить рабочим хоть какието элементы общей культуры производства и техни­ческого самоуважения, свойственного квалифицированным рабочим Запада.
Трудно представить себе, каким образом уставшим и подавленным людям, которые трудятся в условиях страха и принуждения, удастся быст­ро устранить эти недостатки. И до тех пор, пока они не будут преодолены, Россия останется экономически уязвимой и в не котором роде немощной страной, которая может экспортировать свой энтузиазм или распространять необъяснимые чары своей примитивной политической живучести, но не в состоянии подкрепить эти предметы экспорта реальными свиде­тельствами материальной мощи и процветания.
Вместе с тем над политической жизнью Советского Союза нависла большая неопределенность, та самая неопределенность, которая связана с переходом власти от одного человека к другому или от одной группы лиц к другой.
Эта проблема, конечно, связана главным образом с особым положе­нием Сталина. Нельзя забывать, что наследование им исключительного положения Ленина в коммунистическом движении это пока единст­венный случай перехода власти в Советском Союзе. Понадобилось две­надцать лет, чтобы закрепить этот переход. Это обошлось народу в милли­оны жизней и сотрясло основы государства. Побочные толчки ощуща­лись во всем международном коммунистическом движении и нанесли урон самим кремлевским руководителям.
Вполне возможно, что следующая передача неограниченной власти произойдет тихо и незаметно, без какихлибо пертурбаций. Но в то же время не исключено, что связанные с этим проблемы при ведут, говоря словами Ленина, к одному из тех «необычайно быстрых переходов» от «тонкого обмана» к «разнузданному насилию», которые характерны для истории России, и сотрясут советскую власть до основания.
Но дело не только в самом Сталине. Начиная с 1938 года в высших эшелонах советской власти наблюдается настораживающая закостене­лость политической жизни. Всесоюзный съезд Советов, который теоре­тически считается высшим органом партии, должен собираться не реже чем раз в три года. Последний съезд был почти восемь лет назад. За это время численность членов партии выросла вдвое. За время войны огром­ное число коммунистов погибло, и теперь более половины всех членов партии это люди, которые вступили в ее ряды уже после последнего съезда. Тем не менее на вершине власти, несмотря на все злоключения страны, остается все та же небольшая группа лидеров. Безусловно, есть причины, по которым испытания военных лет повлекли за собой корен­ные политические изменения в правительствах всех крупных западных государств. Причины этого явления достаточно общие, а потому должны присутствовать и в скрытой от взоров советской политической жизни. Но никаких признаков подобных процессов в России не видно.
Напрашивается вывод, что в рамках даже такой в высшей степени дисциплинированной организации, как коммунистическая партия, не­пременно должны все больше проявляться различия в возрасте, взглядах и интересах между огромными массами рядовых членов, вступивших в нее сравнительно недавно, и очень небольшой группой бессменных выс­ших руководителей, с которыми большинство этих членов партии никог­да не встречались, никогда не разговаривали и с которыми у них не может быть никакой политической близости.
Трудно предсказать, будет ли в этих условиях неизбежное омоложение высших эшелонов власти происходить (а это лишь вопрос времени) мир­но и гладко или же соперники в борьбе за власть обратятся к политически незрелым и неопытным массам, чтобы заручиться их поддержкой. Если верно последнее, то коммунистической партии нужно ожидать непредсказуемых последствий: ведь рядовые члены партии учились работать лишь в условиях железной дисциплины и подчинения и совершенно бес­помощны в искусстве достижения компромиссов и согласия. Если в ком­мунистической партии произойдет раскол, который парализует ее дейст­вия, то хаос и беспомощность общества в России обнаружатся в крайних формах. Ибо, как уже говорилось, советская власть это лишь оболочка, скрывающая аморфную массу, которой отказано в создании независимой организационной структуры. В России нет даже местного самоуправле­ния. Нынешнее поколение русских понятия не имеет о самостоятельных коллективных действиях. Поэтому если про изойдет нечто такое, что на­рушит единство и эффективность партии как политического инструмен­та, то Советская Россия может мгновенно превратиться из одной из силь­нейших в одну из самых слабых и жалких стран мира.
Таким образом, будущее советской власти отнюдь не так безоблачно, как по русской привычке к самообману может по казаться кремлевским правителям. То, что они могут удерживать власть, они уже продемонстрировали. Но им еще предстоит доказать, что они могут легко и спокойно передать ее друг

Но им еще предстоит доказать, что они могут легко и спокойно передать ее другим. Однако тяжкое бремя их господства и превратности международной жизни заметно подточили силы и надежды великого на­рода, на котором покоится их власть. Любопытно отметить, что идеоло­гическое воздействие советской власти в настоящее время сильнее за пре­делами России, куда не могут дотянуться длинные руки советской поли­ции. В связи С этим на память приходит сравнение, которое есть в романе Томаса Манна «Будденброки». Рассуждая о том, что человеческие институты приобретают особый внешний блеск как раз в тот момент, ког­да их внутренний распад достигает высшей точки, он уподобляет семей­ство Будденброков в пору его наивысшего расцвета одной из тех звезд, свет которых ярче всего освещает наш мир тогда, когда на самом деле они давно прекратили свое существование. Кто может поручиться за то, что лучи, все еще посылаемые Кремлем недовольным народам западного ми­ра, не являются тем самым последним светом угасающей звезды? Доказать это нельзя. И опровергнуть тоже. Но остается надежда (и, по мне­нию автора этой статьи, довольно большая), что советская власть, как и капиталистический строй в ее пони мании, несет в себе семена собствен­ной гибели, и эти семена уже тронулись в рост.
Совершенно очевидно, что в обозримом будущем вряд ли можно ожи­дать политического сближения между Соединенными Штатами и совет­ским режимом. Соединенные Штаты и впредь должны видеть в Совет­ском Союзе не партнера, а соперника на политической арене. Они долж­ны быть готовы к тому, что в советской политике найдет отражение не абстрактная любовь к миру и стабильности и не искренняя вера в посто­янное счастливое сосуществование социалистического и капиталистиче­ского мира, а осторожное и упорное стремление подорвать и ослабить влияние всех противостоящих сил и стран.
Но нельзя забывать и того, что Россия по сравнению с западным ми­ром в целом все еще слабая страна, что советская политика отличается большой неуравновешенностью и что в советском обществе, возможно, кроются пороки, которые в конечном счете приведут к ослаблению его общего потенциала. Это само по себе дает право Соединенным Штатам уверенно проводить политику решительного сдерживания, чтобы проти­вопоставить русским несгибаемую силу в любой точке земного шара, где они попытаются посягнуть на интересы мира и стабильности.
Но в действительности возможности американской политики ни в ко­ей мере не должны сводиться к проведению твердой линии на сдержива­ние и к надеждам на лучшее будущее. Своими действиями Соединенные Штаты вполне могут влиять на развитие событий как в самой России, так и во всем коммунистическом движении, которое оказывает значительное влияние на внешнюю политику России. И речь идет не только о скром­ных усилиях Соединенных Штатов по распространению информации в Советском Союзе и других странах, хотя это тоже важно. Речь, скорее, идет о том, насколько успешными будут наши усилия по созданию у на­родов мира представления о Соединенных Штатах как о стране, которая знает, чего хочет, которая успешно справляется со своими внутренними проблемами и обязанностями великой державы и которая обладает доста­точной силой духа, чтобы твердо отстаивать свои позиции в современных идеологических течениях. В той степени, в которой нам удастся создавать и поддерживать такое представление о нашей стране, цели русского ком­мунизма будут казаться бесплодными и бессмысленными, у сторонников Москвы поубавится энтузиазма и надежд, а во внешней политике у Крем­ля прибавится проблем. Ведь старческая немощь и обветшалость капита­листического мира составляют краеугольный камень коммунистической философии. Поэтому уже одно то, что не сбудутся предсказания пророков с Красной площади, самоуверенно предрекавших со времени оконча­ния войны, что в Соединенных Штатах неминуемо разразится экономи­ческий кризис, имело бы глубокие и важные последствия для всего ком­мунистического мира.
И напротив, проявления неуверенности, раскола и внутренней разоб­щенности в нашей стране воодушевляют коммунистическое движение в целом. Каждое такое проявление вызывает бурю восторга и новые надеж­ды в коммунистическом мире; в поведении Москвы появляется само­довольство; новые сторонники из разных стран пытаются примкнуть к коммунистическому движению, принимая его за ведущую линию международной политики; и тогда напор русских возрастает по всем направле­ниям международных отношений.
Было бы преувеличением полагать, что одни Соединенные Штаты без поддержки других государств могли бы решить вопрос жизни и смерти коммунистического движения и вызвать скорое падение советской влас­ти в России. Тем не менее США имеют реальную возможность значитель­но ужесточить условия, в которых осуществляется советская политика, заставить Кремль действовать более сдержанно и осмотрительно, чем в последние годы, и таким образом способствовать развитию процессов, которые неизбежно приведут либо к крушению советского строя, либо к постепенной его либерализац

Тем не менее США имеют реальную возможность значитель­но ужесточить условия, в которых осуществляется советская политика, заставить Кремль действовать более сдержанно и осмотрительно, чем в последние годы, и таким образом способствовать развитию процессов, которые неизбежно приведут либо к крушению советского строя, либо к постепенной его либерализации. Ибо ни одно мистическое, мессианское движение, и особенно кремлевское, не может постоянно терпеть неудачи, не начав рано или поздно так или иначе приспосабливаться к логике ре­ального положения вещей.
Таким образом, решение вопроса в значительной мере зависит и от нашей страны. Советскоамериканские отношения это, по существу, пробный камень международной роли Соединенных Штатов как государства. Чтобы избежать поражения, Соединенным Штатам достаточно быть на высоте своих лучших традиций и доказать, что они достойны называться великой державой.
Можно с уверенностью сказать, что это самое честное и достойное ис­пытание национальных качеств. Поэтому всякий, кто внимательно следит за развитием советскоамериканских отношений, не будет сетовать на то, что Кремль бросил вызов американскому обществу. Напротив, он будет в какойто мере благодарен судьбе, которая, послав американцам это суро­вое испытание, поставила саму их безопасность как нации в зависимость от их способности сплотиться и принять на себя ответственность мораль­ного и политического руководства, которое уготовано им историей.

Интересная тема, кстати.
Наверное об этом можно говорить очень долго. Мне приходилось видеть даже специальные исследования, правда, по подделкам творений Древнего мира. Обычно считается, что фальшивки делают как для определенной идеологической цели, так и для заработка или просто так, потому что нравится. В истории известны подделки очень качественные, почти гениальные. Литературные подделки были очень характерны для Европы девятнадцатого века, можно например вспомнить "Песни Оссиана". К таковым "любовно сделаным" подделкам относится и "Велесова книга".
Подделки нашего времени это отдельная "песня". Да и делать их стало очень просто. Рисуешь, бросаешь в сеть, а там - пусть опровергают. А занятие занимательное, должен вам сказать. Так уж получилось, что мне пришлось с полгода тому назад сделать такую "фальшивку". Нет, ничего криминального. Для выставки нужны были определенные документы времен Второй мировой, документы давно опубликованные, и подлинность которых не вызывала никакого сомнения. Немецкие и советские. Но сканы опубликованы не были, и их не было в Киеве для пересъмки. Так вот, я их слепил при помощи шрифта "под печатную машинку" за два дня и получил массу удовольствия от самого труда :-)
Еще есть любители подделывать, например, предметы старины. Вообще, как я могу вам сказать после общения со многими реставраторами, занимающимися таким делом как для заработка, так и "для души" (обычно и для того, и для другого) - бОльшая часть "раритетов" от трипольской культуры и кончая орденами, которые можно свободно купить - подделки. Мне такой орден Ленина предлагали купить за сто баксов. С полным "сертификатом" того, что это именно подделка, а не орден, украденный у какоо-нибудь бедного дедушки. Я не взял, он мне просто не нужен. Но посмотрел. Ладно, я не большой спец, но мой товарищ-реставратор долго крутил в руках и цокал языком. Сказал - почти неотличимо от настоящего. А вот многие археологические вещи, если они сделаны с умом, вообще невозможно отличить. В принципе.

http://www.utro.ru/articles/2007/05/07/646323.shtml
Зачитаешься!

Зачем же постить текст? В Сети же он есть.

По поводу фальшивок:
http://a-dyukov.livejournal.com/98959.html
http://community.livejournal.com/antirevizionizm
Во второй ссылке не все о фальшивках, но о них тоже есть.

неоднократно поднимался разными людьми в разных ситуациях.
Например, Ю. Мухин в своих книгах о "катынском деле" приводит ряд таких подделок и весьма убедительно их разоблачает.
Видимо, частые столкновения с объектами такого рода, побудили Мухина написать небольшую статью "Фальшивки", ознакомится с которой можно здесь: http://stalinism.ru/mifyi_i_falshivki/falshivki-3.html
В том же разделе указанного сайта есть ещё несколько статей по теме, например, о пресловутом "завещании Ленина".

Вот, откровенно говоря, меня почему-то мало беспокоит, говорил ли Сталин записанное Коллонтай и произносил ли Даллас ту речь. Мне попадалась брошюрка, где приводятся неофициальные высказывания Сталина, в т.ч. и действительно сильно антисемитские, написанная вроде его сторонниками. Такие, хорошо бы опровергать, (хотя там есть и очень хорошие цитаты). Как и опровергнуть бредовые фальшивки, которые перекраивают историю.
Касаемо записи Коллонтай и планов Даллеса: Повторюсь, они любопытны не тем, кто их сказал, а тем, что они предсказывают. По отдельности в разных выступлениях и беседах, Сталин предсказал будущее не хуже всяких фальшивок, а Даллас в тайне, наверняка был бы готов подписаться под всеми пунктами приписываемого ему документа. В основном, это чуть измененный и обличенный в литературную форму, но стандартный набор проводимой политики в отношении колонии, что б не дать ей подняться и стать самостоятельной, но с учетом особенностей конкретной страны.

Я помню, познакомился с «планами Даллеса» еще, когда не знал кто такой Даллес, и меня поразило именно предсказание будущего, человеком из прошлого, который тогда его знать не мог. Либо автор «Нострадамус», либо это план (не важно чей), который последовательно воплощается в жизнь.

Когда-то давно был спор о сходстве проводимой в отношении России экономической политики сегодня, и планах фашистов на оккупированных территориях СССР. Вы помните? Сходство действительно очень сильное, не потому что «демократы» почитали фашистские документы, им понравилось, и они стали поклонниками фюрера, а потому что умные конкуренты подкинули дурным, либо умным, но сволочным российским президентам и министрам эти стандартные планы в виде своих добрых советов. И они (умные конкуренты) прекрасно понимали, какой должен быть итог подобной политики.
О чем речь. О том, что, вполне возможно, планы Даллеса, принадлежат не Даллесу, но ясно, что в той или иной форме американское правительство и спец службы применяли подобные методы против врагов (и применяют). Другое дело, что если б в СССР не было бы такого мощного внутреннего врага, да если б сопротивлялись должным образом, никакие «планы Даллеса» и фашистов не сработали бы. Трудно винить врага в том, что он тебя победил.
…
Я совсем не сторонник того, что бы оппозиция занималась главным образом тем, что пыталась доплюнуть до Белого дома и Пентагона, но я за то что бы позиционировать США как потенциального врага, на тот случай если они со своим НАТО надумают заглянуть в Россию и страны бывшего СССР. И что бы воспринимать их советы, преимущественно, как вредные. А также, что бы всеми силами противодействовать ТАКОЙ внешней политики США в отношении не подконтрольных им государств.
Конечно, хорошо бы в данном случае отделять народ от правительства, но это сложно в рамках имеющихся скудных информационных ресурсов оппозиции, которые и без того крайне редко используются по назначению.
...
Еще о фальшивках…
Одни фальшивки – поддельный документ. Когда он изготавливается, чтобы очернить врага – это понятно. С какой целью может быть изготовлен документ – план, приписываемый главному врагу, тоже понятно (возможно кто то хочет предостеречь, сказать: «будьте бдительны», но для большей убедительности вложить, его в уста врага). А вот вопрос: с какой целью изготавливается фальшивка предсказание (при этом весьма точное) и приписывается кому-то?

Обычно, источниками наиболее умелых фальшивок являются слухи. Когда уже ищешь документ, и ожидаешь его увидеть, тогда сомнений в его подлинности почти нет. А слухи известно откуда: враги или друзья наделяют героя, о котором рассказывают теми чертами, которые сами в нем видят и говорят о событиях, о которых от кого-то слышали, или сами видели, но по-своему поняли.
Отсюда, кстати, появляются и легенды.

//// Например, Ю. Мухин в своих книгах... весьма убедительно их разоблачает.////

Кроме Катыни он еще американцев разоблачил. С их фальшивками.
Которые якобы на Луне побывали.
Иш ты! Кого надурить хотели!

С «Луной» дело то же темное. Их не только Мухин, но и РЕНТВ года два назад разоблачал. И многие другие. Дело в том, что были американцы там или нет, но съемочки то они явно делали, в основном, в голливудских павильонах (одна тень от предметов чего стоит). Конечно, это не доказательство, может у них на Луне, камеру заело и они решили доснимать на земле. Кстати Леонов все нестыковки, объяснял тем, что снять там действительно, просто не смогли. Смогли или нет, но не мудрено, что есть сомневающиеся в лунных экспедициях.

\\\Дневник матери Сталина с подробностями!\\\
Что туфта - сразу было понятно. Я уж не говорю о теоретической вероятности того, что подобный документ мог бы сохраниться. Просто, найдя такое, никто по капле информацию не спускает. Все равно любопытно было бы почитать.
А вообще у меня давно уже есть неприятная мысль, что подлинных документов, что касается высшего эшелона власти в СССР гораздо меньше, чем фальшивок. Мы можем отловить такие явные вещи, как те самые документы по Катыни или "письма Берии Политбюро", типа после его ареста. А остальное?
Но вот что интересно. Явная поддельность этих "документов" никого не интересует. Ну ладно, Катынь - дело политическое. А почему остальные не опровергаются в большинстве "очень научных" трудов? Вот я прочел наконец почти до конца файл с книгой "Лаврентий Берия. 1953". Там три автора. Явно хорошие архивисты, документов, написанных Берией видели кучу. Почему я, не видевший ничего, кроме сканов, вижу спросонок, что это не его почерк, не его стиль, не его подпись? А они вносят это в книгу, никак не оговаривая, как однозначно реальный документ. Да хоть бы посмотрели, что автор этой глупости делает фактические ошибки (об этом уже писали до меня), да еще не может правильно написать элементарные слова, причем такие, какие живому Берии перед глазами маячили каждый день. Что это, типа, как наш Янук дурноватый - никак свою собственную должность не может без грамматических ошибок написать? :-) Нашли с кем сравнивать! Но это опять и опять повторяется. Не удивительно, что на таком "научном" фоне уже и новые "дневники" появляются. И еще будут появляться, вот увидите.
А что касается полетов на Луну, то это действительно ни в коем случае не Мухин придумал. Это американцы сами подняли. Черт его знает, что там на самом деле было. Не исключено, что часть съемок действительно сделана на Земле. Правда, это еще не означает, что американцы не были на Луне.

Я недавно прочитал "Лунную аферу" Мухина - ну, эмоционально, конечно, кое-где выводы не совсем адекватны, но вопросы он ставит верно и разумных ответов от его оппонентов не видно. Но Мухин, хоть и остромыслящий человек, но в космических делах не специалист. Его вопросы - вопросы просто здравомыслящего.
Как известно, существует сайт http://www.skeptik.net/conspir/moonhoax.htm, где защитники насовцев пытаются опровергнуть доводы своих оппонентов (не в последнюю очередь - Мухина).
Но в сети уже появилась великолепная книжка, написанная специалистом - Попов Александр Иванович, доктор ф.-м. наук, выпускник факультета экспериментальной и теоретической физики МИФИ (1966), автор более 100 научных работ и изобретений в области лазерной оптики и спектроскопии.
Книгу можно прочесть здесь: http://moon.thelook.ru/
Читается на одном дыхании.
В отличие от Мухина, автор не просто ловит американцев на подделках и несуразицах, но выстраивает стройную систему доказательств, вскрывающую мотив, средства и цели фальсификации полёта на Луну.
Если после знакомства с книгой Мухина я ему верил на 50%, то после прочтения книги Попова я практически убеждён на 100%, что американцев на Луне не было.